Горняцкий труд всегда был и остается очень опасным. Все мы знаем и помним о крупнейших авариях с многочисленными жертвами на угольных предприятиях Донбасса в наше время, но и в конце ХIХ — начале ХХ века не раз приходили тревожные вести с Юга Российской империи, сообщавшие о крупнейших катастрофах на угольных рудниках в Донецком бассейне. О тех трагических событиях словами их очевидцев мы и расскажем в данной статье.
Взрыв на руднике полковника Рыковского
Весть о первой аварии на угольных рудниках Донецкого бассейна, по количеству жертв установившей своеобразный рекорд на территории Российской империи, была получена в январе 1891 года. Вот что по горячим следам сообщило в своей телеграмме Северное телеграфное агентство: «Харьков. В ночь на 5-е января близ станции Юзовки в каменноугольных копях наследников Чеботаревых, арендуемых полковником Рыковским, произошел взрыв. Партия ярославских рабочих, рискуя жизнью, бросилась в галерею спасать пострадавших. Извлечено до 80 оглушенных и обожженных рабочих. Полагают, что до сорока человек погибли, в том числе подрядчик итальянец и несколько штейгеров. Причина несчастия и количество жертв точно не выяснены».
Макарьевская №4 шахта Рыковского рудника, где произошел взрыв гремучего газа и где погибло 270 рабочих
Через несколько дней, 11 января, последовали подробности данной трагедии. «Вторая смена рабочих в числе 119 человек опустилась в три шахты, предварительно осмотренные по существующим правилам штейгерами и подрядчиками. В 9.50 ночи в шахте №10 случился взрыв гремучего газа, сообщившийся остальным шахтам рудника. Гудки шахты №13 подали весть о несчастии. Все растерялись, управляющий Васильев вместе с одним рабочим пробовали спуститься в шахту №10, но оттуда их вскоре подняли задыхающимися. Рыковский бросился в шахту №13, чтобы спуститься. Тогда отдыхавшая смена рабочих спустилась в шахты, откуда добыла всех рабочих или сильно обожженных, или задушенных. Вынесено было 28 мертвых, четыре врача привели в чувство 71 человека, жизнь которых вне опасности. Всего же 48 умерло, в числе погибших штейгер Козубко и подрядчик Мотто. Причина взрыва — папироска, закуренная кем-то из рабочих», — говорилось в сообщении Северного телеграфного агентства.
Две макеевские аварии
К сожалению, крупные трагедии не обходили и макеевские шахты. Мы расскажем только о двух таких событиях. Несчастливым для нескольких десятков горняков выдалось начало января 1898 года. Вот что писала газета «Новости»: «В 15 верстах от станции Харцызской Екатерининской железной дороги в одном из макеевских рудников, принадлежащих прежде господину Иловайскому, а ныне Русско-Донецкому горнопромышленному обществу, на шахте «Иван» 3 января произошел взрыв рудничного газа. Последствия взрыва ужасны. Извлечено 53 трупа рабочих и 16 раненых, из которых многие получили столь значительные повреждения, что надежды на их дальнейшую жизнь весьма малы».
А из «Харьковских губернских ведомостей» узнаем подробности катастрофы, переданные устами очевидца. Перед этим сообщалось, что на шахте «Иван» добывали уголь на солидной глубине, но это предприятие на то время было хорошо оборудовано, на вентиляцию было обращено особое внимание. И все же трагедии не удалось избежать. «В 7 часов вечера 3 января к названному руднику явилась смена рабочих в 170 человек для производства ремонтных работ. Не успела еще вся смена спуститься в шахту (человек пять оставались на поверхности земли), как послышался оглушительный взрыв и из шахты стали выделяться удушительные пары. Явились новые рабочие и приступили к вытаскиванию жертв, обуглившиеся трупы которых с дымящимися волосами и тлеющими лохмотьями представляли ужасающуюся картину. Некоторые были изуродованы и обожжены до того, что в них нельзя было узнать человеческого образа, и походили на какую-то обуглившуюся бесформенную массу.
Замечательно то мужество, с которым рабочие спасали своих товарищей, рискуя своей собственной жизнью. Первый из спустившихся в шахту для оказания помощи не вернулся, он задохнулся от рудничного газа, но это не остановило других рабочих, и они деятельно продолжали попытки к спасению несчастных, причем некоторые из них погибли и сами. Часть рабочих, как говорится, спаслась через соседнюю шахту.
Замечательно, что среди массы убитых и раненых были и невредимые. Некоторые, правда, находились в бессознательном состоянии, но с помощью врача, без отдыха проработавшего целую ночь, приходили в чувство.
Настоящая катастрофа по числу жертв превосходит все бывшие катастрофы в России и даже случившуюся несколько лет назад на рудниках Рыкова. Несчастье произошло не в обыденную рабочую пору, а во время рождественских святок, когда производились только ремонтные работы, а не работы по добыванию угля. На последних работают до 2 тыс. человек. Сколько жертв унесла бы катастрофа, если бы она случилась во время обычной работы», — такие свидетельства очевидца остались о катастрофе на шахте «Иван».
А 1 марта 1912 года снова вся Россия заговорила о Макеевке. На этот раз крупная авария произошла на шахте «Итальянка» близ станции Макеевка того же Русско-Донецкого горнопромышленного общества. Снова произошел взрыв гремучего газа, когда под землей находились 170 горняков. Эта трагедия унесла жизни 56 макеевских шахтеров, более 20 человек получили ранения. Своих погибших товарищей доставали две группы углекопов. Остальные же рабочие, находившиеся под землей, на момент взрыва были в другом отделении шахты и сумели самостоятельно выбраться на поверхность, отделавшись незначительными ожогами.
Как выяснилось после проведенного следствия, взрыв произошел на 7-й продольной выработке вблизи глухой печи, в которой «вследствие плохого проветривания образовалось скопление газа, вышедшего на продольную и там воспламененного папиросой, спичкой или лампой одного из трех бывших здесь рабочих».
Трагедия на руднике Успенского
В декабре 1902 года случилась катастрофа и вблизи поселка Юзовки на руднике Николая Успенского (угольное предприятие находилось возле завода Эдуарда Боссе). Вот каким образом описывал данную трагедию корреспондент екатеринославской газеты «Приднепровский край»: «Всех рабочих на двух пластах опустилось в шахту в день пожара 88 человек. Из них в верхнем пласту работало 16 человек, которые спаслись без особых ожогов и повреждений. В верхнем пласту работало 72 человека, спастись они не успели, и об их участи ничего не было известно до 15 декабря. Инженеры и добровольцы-рабочие трудились день и ночь, чтобы установить сообщение с погибающими, но удушливые газы от загоревшихся угольных пластов не позволяли людям долго оставаться под землей. Через пять-десять минут приходилось спасателей поднимать на поверхность, причем многие из них падали в обморок, их после подъема из шахты приходилось приводить в чувство.
Для остановки распространения огня пришлось забить вентиляционный ход, поддерживавший сквозной ветер в шахте, который раздувал огонь. Это, вероятно, дало повод корреспонденту сообщить, что вход в шахту замурован. В действительности вход все время оставался открытым, и подъемная машина действовала без перерыва. Затем загоревшиеся в разветвлениях шахты пласты были отделены от главных галерей наскоро сложенными кирпичными стенками, обмазанными глиной. Тогда дело спасения пошло успешнее, и в одном из разветвлений было найдено еще 14 человек, не пострадавших от огня и удушливых газов: они догадались сами отделить себя от остальной шахты собственным заграждением. Но больше уже никого не удалось найти живым.
Трупов найдено в трех местах 58. Погибшие не обожжены и не пострадали от огня, но задушены каменноугольным газом. Виновником пожара был мальчик, по неосторожности опрокинувший лампу. Вместо того чтобы крикнуть рабочих, находившихся в шахте, и собрать их к выходу, он бросился наверх искать штейгера. Когда же потом рабочие сами догадались об опасности и стали спасаться, дым и газы преградили им путь».
Рыковская катастрофа
В восемь часов вечера 18 июня 1908 года на Макарьевском руднике Екатериновского горнопромышленного общества (бывших Рыковских копей) произошел взрыв, который можно назвать апофеозом всех катастроф на рудниках Российской империи.
На момент начала аварии под землей находились 450 человек и 47 лошадей. По словам очевидцев, находившихся на поверхности, вскоре после спуска ночной смены из ствола шахты вдруг показался огромный клуб черного дыма. Поднявшись высоко над копром, он заполнил все шахтное здание. Это сопровождалось отдаленным гулом. Сообразив, что на шахте произошел взрыв, десятник по откатке вагонов связался по телефону с рудничной администрацией. Окружной инженер Давыдов и его помощник, находившиеся на руднике вместе с администрацией, немедленно прибыли на шахту.
Вскоре из шахты был подан сигнал о подъеме шахтной клети. Часть горняков выбрались на поверхность самостоятельно по подземным выработкам, соединенным с шахтой №7-«Наклонная» Новороссийского общества. Поднявшиеся на поверхность рабочие сообщили, что в шахте произошел взрыв и много народа погибло.
Тогда под землю спустились заведующий шахтой Дмитрий Левицкий (впоследствии ставший директором Макеевской спасательной станции — прообраза современной ВГСЧ), старший штейгер Иванов и артельщик Кравцов. Увиденная ими картина была не для слабонервных: рудничный двор и обходной квершлаг наполнены рабочими, желавшими выбраться на поверхность. Часть из них были в полном порядке, часть с ожогами и ушибами. Возле клети лежали несколько убитых и тяжелораненых. Трое стволовых силой взрыва были брошены в зумпф шахты (углубление для сбора воды) и там погибли, двое остались в живых, спрятавшись за выступом стены. Здесь же лежало несколько трупов лошадей.
Через полтора часа после взрыва прибыла спасательная команда Макеевской спасательной станции. Ее сотрудники вместе с рабочими рудника занимались подъемом раненых и уже мертвых горняков. От взрыва сразу погибли 150 человек, затем в больнице от последствий отравления метаном еще скончались 120 человек. 270 погибших — таков окончательный итог катастрофы на территории современного Калининского района города Донецка.
Через 17 лет в номере областной газеты «Диктатура труда» за 21 июля 1925 года были напечатаны воспоминания одного из оставшихся в живых очевидцев той страшной катастрофы 1908 года. «Задолго до этого дня мы, старые шахтеры, обращали внимание администрации рудника на скопляющийся газ и указывали на необходимость очистки шахты от скопления газов. Администрация медлила, а газ уже давал о себе знать: свистел, гудел на разные голоса и завывал какую-то адскую мелодию, от которой бросало то в холод, то в жар. Так было и в этот злополучный день. На тысячи ладов, не переставая, свистел и визжал по продольной газ, когда мы шли к своей печке. Газ разыгрывал свою демоническую музыку, от которой у молодых шахтеров поджилки тряслись, да и нас, стариков, охватывал ужас, но нужда и голод заставляли идти туда, где поджидала смерть.
Не успели мы поработать и двух часов, как привычное ухо уловило какой-то треск. Я прыгнул в печку, куда вскочили еще несколько человек. Не знаю, опытность или инстинкт подсказали нам, что делать дальше, но я нагнулся и стал подымать брезент, и то же самое без всякой команды и приказа сделали и другие. Мы быстро закрыли брезентом вход в печку и так же инстинктивно стали сильно прижимать его, чтобы не было отверстия, куда бы мог проникнуть шедший по галерее газ. А последний, как уже было слышно нам, начал свою разрушительную работу, несущую смерть.
Мы слышали будто раскаты грома; трещало, шумело и как будто что-то катилось по продольной. Как выяснилось после и как мы, старые шахтеры, догадывались, это газ своей стремительной силой разворачивал рельсы, крутил их в кольца и в то же время разбрасывал все стоящее на пути к выходу, т. е. к спуску или стволу.
Сколько прошло времени, как долго продолжалась разразившаяся, хотя и предвиденная нами катастрофа, определить мы не могли, т. к. мы как будто утратили все чувства, а самые мысли наши притупились: мы потеряли способность о чем либо в этот момент думать или что-либо рассуждать.
Когда же пришли или стали приходить в чувство и, так сказать, осязать друг друга и поняли, что мы живы, то услышали голоса. Мы хотели двигаться, но ноги не двигались, голова кружилась, нас тошнило, т. к. газ все-таки проник к нам в печку, как ни быстро он пронесся мимо нас по галерее и как ни плотно мы прижимали брезент, защищаясь от него. Товарищи из спасательной команды узнали, что мы находимся в печке. Не то радость, не то пережитый ужас сковал мне язык и все члены, и я пришел в себя уже наверху. Помню только, что внизу ствола были нагромождены рельсы, вагончики и какая-то темная масса не то трупов, не то обгорелых чурбанов.
А наверху я слышал вой, но вой уже не газа, а людей, которые выли на разные голоса и причитывали над трупами погибших. И разносился этот вой и плач по всей степи.
А трупы все вывозили и вывозили наверх. Сколько их, до сих пор не знаю, т. к. при одной мысли о пережитом ужасе забываешь обо всем окружающем», — такие страшные подробности были напечатаны в газете.
Как установил донецкий краевед Валерий Степкин, в сентябре того же года в Таганрогском окружном суде прошло судебное разбирательство под председательством судьи Попова и в присутствии членов суда Кулибина и Вендеровича. После долгих разбирательств с привлечением экспертов суд вынес следующий приговор: технический директор Екатериновского горнопромышленного общества француз Диран был приговорен к четырем месяцам тюрьмы, электромонтер Дикинсон и вентиляционный штейгер Бакитько приговорены к трем месяцам тюрьмы, заведующий рудником Левицкий — к двум месяцам тюрьмы. К аресту были приговорены управляющий рудником Лашкин (к двум месяцам военной гауптвахты), штейгер Винча (к одному месяцу военной гауптвахты) и штейгер Иванов (к одному месяцу ареста при полиции).
- Автор: Анатолий Жаров
- Источник: Донецкие новости
